Профессор Алексей Светозарский: «Церковную жизнь возрождают герои веры...»

...Заведующий кафедрой церковной истории Московской духовной академии, профессор Алексей Константинович Светозарский за 23 года своей работы там подготовил сотни священников. Некоторые из них служат здесь - в Якутии. Отчего, признался, получить приглашение на юбилейные торжества Якутской и Ленской епархии от владыки Романа (он тоже его бывший студент), ему было приятно вдвойне.  

А еще профессор Алексей Светозарский, начав преподавать в МДАиС в 1990 году, оказался в числе тех, кто мог не только  наблюдать процесс возрождения епархий, церковной жизни в России, но и участвовать в этом непосредственно - готовя новые поколения пастырей. О том, как это было, я и попросила его рассказать.  

 

- Церковное возрождение конца прошлого века - особая страница в истории России.  Сейчас 90-ые годы часто называют «лихими». Они действительно были лихими во многих  отношениях. Трагическими для страны. Но, как участник некоторых церковных процессов того времени, могу сказать: именно они оказались очень плодотворными для Церкви. Конечно, нам, тем, кто работал в ней на профессиональной основе,  приходилось давать ответ на многие вызовы времени, но вместе с тем мы ощущали огромный кредит доверия людей самых разных социальных групп. 

С тех пор прошло уже 20 с лишним лет. В ретроспективе событий можно сказать, что путь, которые прошли многие епархии в эти годы, был типичен. Конечно, в разных регионах это процесс шел по-разному. Когда в 1993 году в Якутию прибыл епископ Герман (Моралин), ему пришлось выстраивать епархию практически с нуля: с организации церковных структур, восстановления и строительства храмов и т.д. Затем подвиг восстановления утраченного, возрождения духовной жизни продолжили епископ Зосима (Давыдов) и ныне правящий архиерей епископ Роман (Лукин).

Где-то, как например, в новых городах, что выросли в советское время,  храмов не было никогда. А где-то церкви хоть и были разрушены, но люди не переставали придерживаться православных традиций. Какие-то бабушки сохраняли молитвенные дома - они, по сути, становились центрами  духовной жизни. Зачастую это были просто дома благочестивых женщин, что-то понимающих в церковных службах. Туда перенесли часть икон и  церковных книг. Там эти бабушки правили службы мирянским чином, крестили...

Потому и возрождение церковной жизни шло и идет везде по-разному. До сих пор! Где еще оставались какие-то заделы, традиции, фундамент, там все движется быстрее. Где их не было или они были основательно порушены, все дольше и трудней.

- Однако одно дело - восстановить храм. Порой намного сложней привести туда человека...

- Я часто привожу в пример восточную Беларусь. Там и в советское время многие люди по-прежнему придерживались религиозных взглядов, но в то же время сверху все выжигалось. Понятно, что и религиозность - вне церковного воспитания - носила зачастую характер внецерковный.

Или то, что происходило в городах - я называю это религиозным одичанием. Когда люди, например, моего поколения, вообще не знали, что такое церковь и для чего она нужна. А проходя мимо, не имели желания зайти внутрь.

Но в то же самое время в Церковь начали приходить энтузиасты веры, сейчас уже можно сказать, герои веры, которые на личной харизме подымали людей, привлекали к Церкви, начинали с нуля... Таких случаев тоже немало.

Так что, думаю, путь, который за 20 лет прошла Якутская и Ленская епархия, был и сложен, и труден. И в то же время типичен. Это был совершенно правильный путь образования новых епархий в условиях  исторически огромных территорий и малого количества преемников святых апостолов - епископов. Тех, кто должен и надзирать, и наставлять, и  ограждать свою паству от лжеучений...

- Алексей Константинович, вы преподаете в Московской духовной академии уже 23 года. Изменился ли как-то за эти годы портрет среднестатистического абитуриента, который переступает ее порог?

-  В МДАиС я начал работать в 1990 году.  Это был предпоследний советский год в истории страны. И люди, которые тогда шли учиться в Московскую духовную академию, шли туда на волне празднования 1000-летия крещения Руси. Неординарное событие для нашей, тогда еще очень советской действительности. Оно как-то очень воодушевило многих...

В итоге вместо двух групп первого курса пришлось сделать четыре. Появилась возможность расширить набор. И хотя еще функционировал Совет по делам религий, который за всем приглядывал, но тем не менее уже очень ощущался дух свободы.

В академию тогда пришли люди интересные: выпускники вузов -  московских, питерских. Вузов с громкими названиями. Кто-то из них сменил светский институт на духовный. Кто-то пришел с дипломом. У кого-то за плечами уже имелся год-два церковной жизни... Многие оказались моими ровесниками, а некоторые даже постарше. Так что преподавать приходилось людям, которые просто житейски были мудрее меня.

Вот таким был мой первый выпуск, и я до сих пор считаю, что это был очень хороший опыт - встретить этих людей. У нас было много общего. Тот общий импульс, который движет людьми по пути в церковную ограду с желанием послужить Церкви. Кстати, до сих пор встречаю многих из них. Практически все продолжают служить. Кто-то стал монашествующим...

В том, что в Академию приходили люди возрастные, имелся большой плюс. В советское время туда принято было принимать студентов только после армии. И не только потому, что подобная установка была навязана органами госвласти, полагавшими, что за два года армейской службы с молодым человеком поработают по партийной, комсомольской линии и, не исключено, что он одумается. Это было полезно и для самой Академии. К нам приходили уже сформировавшиеся люди. А сейчас некоторым абитуриентам по 16 лет. Школьники практически...

- Вас это огорчает?

- Не то, чтобы огорчает...  Кроме детей священнослужителей, для которых такой выбор традиционен и естественен, любой молодой человек, поступая тогда в духовную школу, совершал поступок. Ведь последствия были разными. Могли вручить «волчий билет», с которым уже никуда не попадешь. 

Поступая в духовную школу, человек понимал:  какие-то связи обязательно будут разорваны. Отношение к нему общества, государства станет другим. И все это предстояло пережить. Через это нужно было как-то переступить. И человек готовился ко многому, закаляя себя.

Сейчас такого нет. Если не считать сопротивления близких - когда оно бывает. Ребятки приходят, учатся. Отсев небольшой... Волна схлынула, ситуация вошла в нормальные берега, мирное русло.

- А вы как-то отслеживаете судьбы своих выпускников? Как они складываются?

- Специально отслеживать не удается, но когда встречаюсь, как, например, здесь, в Якутске, всегда радуюсь. Самое печальное, это когда выпускник возвращается в академию и говорит: вот, приехал по месту распределения и оказался никому не нужен. Человек закончил академию, но к его приезду в епархии были не готовы. Его потенциальные возможности оказались не востребованы. И такое бывает!

Бывает, когда едут за личностью. Знаю случай, когда нового архиерея поставили на кафедру и люди, духовно привязанные к нему, отправились за ним. Несмотря на то, что никаких условий.

Знаю молодого священника, который вскоре после рукоположения лишился матушки - она умерла при родах. Он продолжает свое служение. И не видно, что его судьба изломана.  

Для чего я все эти примеры перечислил? Ситуации и испытания, которые нам посылает Господь, бывают разные. Но нужно найти в себе силы, чтобы получить свыше духовную поддержку и нести дальше свой крест.

- В Якутской семинарии сегодня преподает уже немало ваших питомцев. С инспекцией к ним заглянете?

- Загляну. Но не с инспекцией. В гости!

 

Елена ВОРОБЬЕВА.