Инокиня Тавифа (Балахнина): о делах добрых, языке и космических пространствах

В кабинет ректора входит высокая интеллигентная женщина в монашеском облачении. Новеньких, их всегда видно – они заметно отличаются. Имеется в виду даже не новых монахов, а вообще только прибывших на север людей. Инокиня Тавифа пострижена владыкой Романом в инокини в Покровском женском монастыре, что на Ушакова. Но неужто, чтобы подвизаться в монастыре, так необходимо было ехать за тридевять земель из теплой – с самоварами, ватрушками – Тулы да в стылый незнакомый Якутск? Внимательно заглянув в ее большие голубые глаза, знакомлюсь.

 

- Как зовут вас?

- Инокиня Тавифа. В миру - Ольга Андреевна Балахнина.

- В честь кого нарекли вам монашеское имя?

 - В девятой главе Деяний святых апостолов рассказывается о том, как апостол Петр  воскресил умершую Тавифу за ее добрые дела – дела милосердия. Когда она умерла, по ней очень плакали, стенали, что умерла такая добрая женщина, и он воскресил ее. Поэтому, в своем наставлении при постриге владыка Роман подчеркнул, что основным вектором моей жизни и должны стать дела милосердия.

- У вас глаза очень добрые.

- Спасибо, я так надеюсь, что с Божьей помощью дела добрые и станут моим призванием.

- Когда вы приехали?

- Я здесь три месяца. Приехала из Тулы, где также преподавала в семинарии древние языки, а также в Тульском государственном университете – там у нас есть кафедра теологии. Специализируюсь на латыни и греческом.

- Где обучались?

- Это мое второе образование. Первым было физико-математическое в Тульском политехническом.

- Как давно вы приняли постриг?

- Я - новоиспеченная инокиня. Постригли меня 4 января в Покровском женском монастыре, насельницей которого я и являюсь.

- Поздравляю вас! – смотрю с восхищением и вопросы, по-видимому, читаются в моих глазах, потому инокиня Тавифа, предвосхищая их, сразу на них же и отвечает.

- Благодарю вас!  Когда меня спрашивают, почему я приехала сюда из Тулы, которая в непосредственной близости от Москвы находится, я затрудняюсь найти рациональное объяснение этому. Сама я знаю, почему приехала, а как это вербально выразить, даже не знаю, - улыбается, и, чуть подумав, добавляет, – формула примерно такая – спасаюсь. Надеюсь достигнуть ангельского чина, то есть монашество еще впереди.

- Простите, я лично не вижу большой разницы между иноческим и монашеским чином – все одно, постриг.

- Инок не дает столько обетов, сколько монах. Это как бы первая ступень. Образно говоря, инок молится за сто человек, монах – за тысячу, но есть еще одна высшая  ступень – схима. Так вот схимник – он молится за все человечество.

- В монастырь нельзя уйти до тех пор, пока человек несет ответственность, какие-то обязательства, которые должен выполнить в миру. Верно?

- Как раз при постриге владыка также сказал, что в миру я реализовалась. Это правда. Мне 61 год. У меня два сына: старший священнослужитель - дьякон, второй – настоятель храма, священник. То есть я считаю, что в миру миссию свою я выполнила. Теперь главное – молитва за них.

- В Якутию вы приехали по приглашению?

- Да. У меня была встреча с владыкой Романом в Москве, и он меня пригласил в качестве преподавателя.

- С владыкой вы были уже знакомы?

-  Вы знаете, весь православный мир – это одна семья, то есть кто-то через кого-то знаком, и у нас не бывает людей совсем чужих. Мой старший сын закончил Московскую Духовную школу – и семинарию, и академию. И там они познакомились и с отцом Андреем и с владыкой Романом, когда он был еще точно таким же студентом.

- Не могу не спросить о первом по прибытии впечатлении.

- Я помню это ощущение, когда началось приземление самолета на якутскую землю. Утро. Полоска зари красная на темном небе. И вот это бесконечное пространство, водное при чем, словно на огромный стол пролили много воды. Сверху это небольшие островки, ручейки, и вдруг во всем этом космическом пространстве маленький островок света. Якутск. Это была осень. Затем, когда пришли морозы, этот хрустящий под ногами снег очень напомнил раннее детство, когда там еще были морозы. Это сейчас там в это время слякоть. Якутск понравился очень – такой современный красивый европейский город. Люди очень нравятся, очень. Потрясением было знаете что? Вот у нас уже давно не уступают в общественном транспорте место, так что ты вынужден чувствовать себя бодро и быть в хорошей форме. Здесь, когда мне в первый раз уступили место, мысль была одна: «Я очень плохо выгляжу!». Только потом я поняла, что это нормально, что старшим, женщинам место уступают, и это меня приятно поразило, что о старичках думают, старших уважают. Молодежь очень приятная. Пушкинская библиотека впечатлила – такие условия созданы, сотрудники потрясающие. Якутяне очень радушные хорошие люди – это главное впечатление о Якутии.

- Как вы находите семинаристов?

- Так как у меня у самой два сына, то я почти по-матерински к ним отношусь. Доля легкомыслия, свойственная этому возрасту, вполне естественна. А так видно, что люди сюда пришли верующие, которые действительно хотят свою жизнь связать с Церковью. Мы сразу как-то нашли общий язык, буквально с первых лекций, хотя предмет мой не очень легкий и не самый любимый семинаристами. Они же понимают, что, к примеру, чинопоследование, катехизис, догматическое богословие, тесно связаны с выбранной ими профессией , а для чего им нужны древние языки, им трудно пока понять. Но это пока. Потому что для более глубокого понимания и изучения Священного Писания эти знания им потребуются. И латинский, и греческий – это прорусские языки, то есть, анализируя предложения, они учатся мыслить, строить фразу, они думают о слове, о корнях слова – все это потребуется в их священнической практике. Это важные на самом деле предметы, которые никак нельзя сократить.

- Как сейчас у них с речью дела обстоят?

- Поскольку у меня от владыки и отца ректора есть еще одно послушание, то я веду в семинарии дискуссионный клуб, где наши ребятки учатся говорить, анализировать и отстаивать свою точку зрения. Я вижу большую разницу между первым курсом и четвертым – видимо,  четыре года, проведенные в семинарии, дают очень много. Здесь они становятся зрелыми людьми, у них уже есть позиция, они умеют ее обосновать, доказать. Делаем свое дело – шлифуем.

- А расскажите, пожалуйста, о монастыре.

- Вы знаете, я поняла, что это центр какой-то притяжения вообще. Люди добираются до монастыря из разных районов города и даже пригородов, при чем притекают постоянно - поток не оскудевает весь день. Часто не только на службы приходят, а просто зайти в храм, помолиться, пообщаться. Матушка Архелая пользуется огромным уважением у людей, прихожане ее очень любят. То есть это, без преувеличения, один из духовных центров православия в Якутске.

- С сестрами тоже быстро нашли общий язык?        

- Да, - кивает матушка с готовностью, не раздумывая, - православные быстро находят общий язык. С самого начала я сразу отметила, насколько сестры  радушны, внимательны, улыбчивы. И ведь это настолько правильно, настолько должно быть так, потому что полное доверие Воле Божьей снимает все отрицательные моменты человека.  Уныние, печаль, которые нас часто посещают, отходят на задний план.  Все мне очень помогают, как новоначальной, только поступившей в обитель, конечно, многое подсказывают, ведь светские привычки не сразу отходят, приходится справляться.

- Например.

- Например, сидеть, как говорится, нога на ногу. Так не принято не только у монахинь, любая воспитанная женщина не должна так сидеть. А еще я очень пошутить люблю, посмеяться, но иногда нелишне и  сдержаться. При чем не указывают, не делают замечаний, а подсказывают. Когда правило читаешь вслух, правильно интонации держать, ударения ставить и так далее, все постепенно постигается.

- Еще не прониклись духом семинарии, чтобы рассказать о какой-либо из ее традиций – зарождающейся или возрождающейся?

- Здесь ведь земля, на которой проповедовал святитель Иннокентий (Вениаминов). В жизни ничего случайного не бывает. Еще в Туле, лет пятнадцать назад меня наградили медалью святителя Иннокентия  - за миссионерские труды. И когда я получала эту медаль, я говорила, что какие же у меня могут быть миссионерские труды? И что-то вроде, я еще отработаю, я послужу. И вот представляете, оказаться именно на этой на земле, где проповедовал святитель, и в таком новом качестве – это ли не промыслительно? Так вот в Тульской семинарии мы ежегодно - вот уже тринадцать лет - проводим Иннокентьевские чтения. Они такие разные -  языковые, страноведческие – у нас много иностранных студентов в Туле учатся, мы их обязательно приглашаем. Часто это не православные студенты – вьетнамцы, китайцы, арабы – но приходят с большим любопытством и удовольствием. И вот по приезде сюда я узнаю, что и здесь возрождены и не первый год проводятся Иннокентьевские чтения! Замечательная традиция, которая будет только крепнуть. И представляете себе радость моих коллег, которым я все это расскажу, отвезу фотографии, книги о святителе, насколько им будет интересно и приятно.

- Вы можете сравнить семинарии «материка» с нашей Якутской?

- В европейской части очень много семинарий, даже навскидку рядом с нашей  назову Белгородскую, Рязанскую, Калужскую – все они не очень большие, но плотность их по отношению друг к другу довольно  велика. Конечно, системы разные, но ведь в различиях тоже есть своя красота, неповторимость, свое лицо, традиции опять же. К примеру, в Тульской семинарии функции ректора выполняет владыка. А мне здесь нравится, что ректор отдельно назначенный, потому что он живет жизнью семинарии, полностью ей отдается, и, в общем-то, пока его в кабинете нет, я про отца ректора скажу, что он действительно  «Делатель не укоризненный, верно преподающий  слово истины», а еще «Пастырь добрый полагает душу за овца своя» - это настолько о нем, и это очень и очень важно. Объясню: наблюдаю, как отец Андрей и днюет, и ночует  здесь, и обедает со своими семинаристами, и полностью знает их нужды,  и всех трудов его не перечислишь. Просто он им как отец родной, и они ему платят любовью. Постольку поскольку это закрытое учебное заведение, мальчики ведь не только учатся и трудятся, их ведь нужно кормить, лечить – мальчики ведь могут болеть – то есть физически поддерживать их надо,  воспитывать опять же, чтобы выросли они большими людьми - истинными пастырями. И я вижу действительно отцовскую заботу, как в семье. Материальная база сильная – не во всех семинариях такой комфорт и уют можно наблюдать, и кельи небольшие – по два-три  человека живут. Я боялась, что в молодой семинарии не будет хватать книг и учебников, но библиотека здесь очень хорошая. То есть условия все созданы и жизнь на высшем уровне обустроена.

- Прорех в образовании не видно?   

 - Сложный период в образовании у нас во всей стране повсеместно - это сейчас передняя линия фронта, когда, согласитесь, в школах дают не совсем хорошее образование, а высшая школа, в свою очередь, базируется на средней. Об этом на многих заседаниях и конференциях говорится, но приходится работать с тем, что есть. Рассыпалось все, системы нет, поэтому приходится на месте уже дотягивать их до того – высшего - уровня, который необходим Церкви. Священник ведь проповедник. Его главное оружие – слово, которым он должен владеть в совершенстве. Как апостол Павел проповедовал среди эллинов, так и священник должен уметь говорить с людьми на их языке – с одной аудиторией так, с другой - иначе, то есть это должен быть хороший психолог с обширным кругозором. Все эти задачи мы вместе и решаем. 

Еще из моих наблюдений – здесь большей частью молодое священство, очень молодые преподаватели – я с ними и сама моложе себя чувствую – и у них жар еще не остыл, и они его передают своим воспитуемым. В учебном заведении важен коллектив. Один может быть личностью, второй преподаватель может быть блестящим, но если нет коллектива единомышленников, то вряд ли можно будет справиться с поставленными задачами. Здесь, я чувствую, что он есть – сплоченный коллектив. Преподаватели часто собираются, подолгу на серьезном уровне обсуждают все имеющиеся в образовании проблемы, прилагают все усилия для дальнейшего развития.

- Расскажите, пожалуйста, как вы переживали богоборческое время?

- Можно сказать, у нас были сильны семейные традиции. Мой дедушка был протоиереем, при чем во время революции он был священником на Балтике, где вздергивали на рее без суда и следствия просто за то, что ты священник. Бог его спас. У него были маленькие дети – мой папа родился в 1917 году. Во всей этой мясорубке они вместе с Белой армией  отступали на Восток – моя тетя родилась уже в Омской области, и так они дошли до Китая. В Шанхае дедушка служил священником, умер в 1937 году.  Семейное имя у нас – Андрей. И дедушка служил на линкоре «Андрей Первозванный». Я вот Андреевна. Папа всю жизнь был поповичем. Крестили меня в младенчестве. Бабушка нас в христианских традициях воспитывала, она прожила 95 лет. А по свердловской – по линии мамы - были архимандрит Василий и монахиня Анна. И даже в богоборческие времена передаваемые из уст в уста духовные традиции не умирали. Пусть было страшно, пусть опасно, можно было из института вылететь запросто, но вера жила, и даже бурлила как подземная река.

- Своих сыновей вы сознательно в священники готовили?

- Я их не принуждала, они добровольно и осознанно встали на этот путь. Мало того, я думаю, на выбор этого пути нельзя влиять, он ведь такой тернистый и ответственный.

- А ваш путь…

- Я даже не ожидала настолько почувствовать, что это мое. Это МОЙ путь. Мой путь к Богу…

 

Беседовала Яна Никулина