Секретарь Ученого совета Якутской духовной семинарии Георгий Чивиков о большой семье, традициях и объективности

Георгий Сергеевич, пожалуй, самый молодой и самый строгий преподаватель в семинарии. Когда он входит в кабинет, невольно хочется встать в приветствии, настолько неподдельно строгим он выглядит. И конкретным: «У меня скоро зачет, потому будем кратки». Путин, не меньше!

Понять преподавателей можно – сессия приближается к концу, через недельку все разъедутся в отпуска, а сделать нужно еще ох как много! А тут я еще со своими расспросами да сравнительными анализами пристаю – ну уже очень хочется о семинарии написать, сто лет собиралась, честное слово. На самом деле  Георгий Сергеевич очень доброжелательный и искренний, и не менее романтичный и оптимистично настроенный молодой человек. Просто конкретный он. Человек дела. Человек скала.    

- Родом я из Тверской области, закончил Московскую семинарию и Московскую же академию, - не дожидаясь вопросов, Георгий Сергеевич начинает с крайне лаконичной биографической справки.

 

- Из самой Твери?

- До четырех лет там жил. Затем переехали с семьей в область. У меня отец священник.

- У вас папа священник! Так вам сам Бог, можно сказать, велел.

- Я еще не рукоположен.  Вырос в вере. Хотя не все братья пошли по этому пути. Я один вызвался учиться в семинарии.

- А много у вас братьев?

- Братьев четверо. У нас большая семья – десять детей.

- Вот это здорово!  - я любуюсь его выдержкой, твердостью, осанкой, - а никогда не посещала мысль, что лучше бы вы были один, и тогда все сладости-приятности доставалось бы только вам.

- Нет, не посещала. Я уверен, что чем больше детей в семье, тем лучше.

- Лучше для кого? Для вас это должно было быть материально невыгодно.

- А мы и не жили богато, чтобы было с чем сравнивать. Когда мы переехали в деревню, на дворе стояли 90-е годы. В отдельно взятой деревне Голенково Селижаровского района не было даже света, не говоря уже о других благах цивилизации. Глухомань возле Селигера. Начинали с нуля, обзавелись  хозяйством – коровы, огород. Вместе с тем отец восстанавливал церковь в Селижарово – теперь он служит в двух храмах. То есть все средства шли на строительство, нас особо не баловали, но мы твердо знали, что вместе мы способны перенести любые трудности, мы умели делиться, помогать друг другу. И когда стало понятно, что родители уже не родят еще своих детей, они решили усыновить их – так в семье появились две сестренки из приюта. Тогда им было 8 и 10 лет. Мама у них погибла, а отец пил, за что его лишили родительских прав, и их передали в приют.

- А с вами прежде, чем в семье появилось пополнение, посоветовались?

- Конечно, и мы все были не против. Девчонки оказались очень хорошие, совсем вскоре они стали нам родными, словно всегда жили с нами. Родителей величают мамою и папою.

- Кем стали ваши братья и сестры?

- Так как папа и мама -  художники, а также не лишены хорошего музыкального слуха, то и большинство детей выбрали кто художественную, кто музыкальную стезю. Регенты, художники, резчики.

- Сколько времени вы здесь преподаете?

- Полтора года.

- Сравните московскую семинарию и якутскую, как, к примеру, центр и периферию?

- Другие ребята, те кто в Воронеже, кто в Ставрополье учились, и в их семинарии набирали ребят местных, как и здесь в Якутии. А в московской там, можно сказать, сборка – из всех регионов, потому семинаристы очень разные. Объединяет всех особый дух, традиции еще дореволюционные, которые сумела сохранить духовная школа. Особый отпечаток накладывает соседство с большим монастырем — Троице-Сергиевой Лаврой, поэтому она от всех остальных семинарий всем этим и отличается. На поступление в Московскую семинарию всегда существовал конкурс, по этой причине за какой-либо проступок или если семинарист не совсем понимает, куда и зачем он поступил,  его могут без проблем отчислить. И если сравнивать, то все много строже, нежели здесь. Здесь семинаристов мало, их пестуют, даже если по уровню образования они где-то, по сравнению с московскими, не дотягивают. Но надо, надо делать скидку на то, что здесь пока все еще начинается, и уже в лучших традициях тех времен, когда она существовала - опять же до революции. То есть все возродится, и она станет одной из лучших и ничуть не хуже московской.

- Вы такой молодой, практически ровесник нынешних семинаристов. Не имеет место быть какое-нибудь, скажем, панибратство?

- Ни в коем разе. Субординация присутствует, как и в любом другом учебном заведении. К тому же я, закончивший историческое отделение Академии,  историю, естественно и преподаю. Надо сказать, это довольно сложный предмет, и все не самые лучшие отметки у студентов чаще всего именно по моему предмету.

- Вы - строгий.

- Я стараюсь быть объективным.  И к тому же за пример беру как раз таки московскую семинарию. Как бы я не учитывал какие-то местные региональные особенности, прорехи, имеющиеся в среднем образовании, как бы ни было сложно ребятам, поблажек не делаю. И постепенно уровень повышается, к чему мы все вместе и продвигаемся.

- Вот закончится у вас командировка, какой путь вы для себя выберете, вы уже размышляли?

- Постоянно над этим размышляю, но пока не скажу, каким он будет. Наверное, это только Богу ведомо. Имею представление о монашеской жизни, так как прежде, чем поступить в семинарию, год жил послушником в монастыре. Зная, как это сложно и трудно, не тороплюсь делать свой выбор. И владыка Роман, понимая, как нужны епархии священники, тем не менее, не торопит и не принуждает к этому решению. Я даже не знаю, отправлюсь ли после пройденной практики обратно домой.

- Суровый климат вас не пугает?

- Если оставаться объективным, то и я не дороги с киркой в руках строю в минус пятьдесят. Знаете, семинария, академия – я учился семь лет подряд – это жизнь такая в стенах. То есть все это время ты мало куда выходишь, чуть ли не месяцами передвигаешься лишь из одного корпуса в другой, у тебя лишь одно стремление – учиться. И здесь то же самое.

- А удаленность от центра?

- Так мне и до дома от Москвы добираться более восьми часов, трясясь в плохом, обдуваемом всеми ветрами автобусе, так что к преодолению больших расстояний привычка имеется. Я уже ездил с владыкой  в Мирный, Удачный, Чурапчу, Вилюйск – и везде мне очень и очень нравится. Новые места, знакомишься с новыми людьми, узнаешь о традициях народа, черпаешь свежую для себя информацию – всякий раз жду, когда будет следующая поездка.

- По своим не скучаете?

- В большой семье дети рано становятся самостоятельными, в этом преимущество большой семьи и заключается. Конечно, созваниваемся, общаемся. Но вот всеми плюсами, что я имею в арсенале - не связан пока узами брака, вполне самостоятелен, молод – ими нужно воспользоваться в полной мере. Слово семинария переводится как «парник», «рассадник». Молодой человек как отросток здесь крепнет, набирается знаний и опыта. А когда ты возрос, то вперед, в поле – щедро делиться тем, что в тебя вложено, сеять, пожинать плоды.

- Досуг как проводите?

- Пою в Преображенском соборе. Люблю гулять, особенно по набережной. Нравятся  центральные улицы, проспект Ленина и Старый город.

- Что сейчас читаете?

- В данное время читаю книги Сергея Александровича Зеньковского по старообрядчеству и Ивана Сергеевича Тургенева «Первую любовь». В целом сейчас я всю классику, которая имеется в нашей библиотеке, беру. Перечитываю любимых мною Федора Михайловича Достоевского, Ивана Андреевича Бунина, потому что в детстве они совсем по-другому воспринимались.

- Не жалеете, что очутились в Якутии?

- Нисколько. Во-первых, я сам вызвался ехать сюда. Хотелось набираться такого опыта, какой я получаю здесь, именно в местах, отдаленных от центра. В моем списке были и Сахалин, и Камчатка, но выбор пал на Якутию. К счастью. И потом, здесь очень интересно. Для меня это другой мир. Я и без того, когда ехал, все по-другому себе представлял. Но, как ни удивительно,  нашел именно то, что искал.

Беседовала Яна Никулина